В 2025 году мы отмечаем 80-летний юбилей Победы в Великой Отечественной войне. Победа была бы невозможна без невероятного мужества всего советского народа, а это мужество подпитывалось не в последнюю очередь гениальными произведениями искусства военного времени – фильмами, стихами, песнями. О судьбе авторов фронтовой поэзии и прозы рассказывают филологи Южного федерального университета.

Крестьянин-самоучка зазвучал на всю страну

Михаил Васильевич Исаковский родился 19 января 1900 года на Смоленщине – в деревне Глотовка, стал 12-м ребёнком в семье бедного деревенского почтальона. Благодаря работе отца, Василия Назаровича, маленький Миша имел доступ к газетам и журналам и самостоятельно при небольшой отцовской помощи научился читать и писать. Из окрестных деревень приходили к нему неграмотные крестьяне с просьбой написать для них письма своим родным и близким.

Доцент кафедры отечественной и зарубежной литературы Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации ЮФУ Светлана Калашникова подчеркнула, что уже тогда поэт учился выражать чувства на бумаге, раскрывать душу. Не случайно своеобразный жанр лирического письма займёт впоследствии большое место в поэзии Исаковского.  

«На выпускных экзаменах в школе, куда будущего поэта принимают сразу во второй класс, потому что он владеет грамотой, Михаил Васильевич читает по просьбе учителей два своих стихотворения – «Святой» и «М.В. Ломоносов». Юного поэта услышал член-корреспондент академии наук Михаил Погодин, ведавший народным образованием в уезде. На собственные средства он отвез Мишу, который страдал с детства острой хронической близорукостью, к глазным врачам в Смоленск, а затем устроил его в частную гимназию Воронина, выхлопотав для него в уездной управе 20-рублевую стипендию», – рассказала Светлана Калашникова.

Благодаря пособию от земской управы Михаил смог начать обучение сначала в смоленской, затем в ельнинской гимназии. Потом он работал учителем в деревенской школе, которую до этого закончил сам. Но карьере педагога предпочёл журналистику.     

После октябрьских событий 1917 года Исаковский ненадолго возглавил губернскую газету. А затем десять лет Михаил проработал в смоленской областной газете, на «литературных страницах» которой регулярно печатались его стихи. Первый серьезный сборник поэта «Провода в соломе» вышел в 1927 году в Москве.

«На него обратил внимание Максим Горький. И в начале 30-х годов Михаил переезжает в столицу по приглашению издательства «Крестьянская газета». В Москве он редактирует журнал «Колхозник». Однако болезнь глаз начала прогрессировать. Зрение падает, и Михаил принимает решение оставить работу в издательстве, полностью сосредоточившись на литературе», – поделилась Светлана Калашникова.  

К тому времени 31-летний Михаил уже не сомневался в своем призвании поэта. Потом он напишет:

«Началом своей сознательной деятельности я считаю 1924 год, именно в этом году я написал несколько стихотворений, которые хоть и были далеко не совершенными, но заключали в себе определенный поэтический замысел... Я как бы впервые почувствовал, что такое поэзия, и понял, какой линии мне надо держаться, к чему стремиться, по какой дороге идти».

Интересно, что современные литературоведы (А.В. Македонов, В.С. Баевский) в процессе изучения творчества поэтов-смолян того времени приходят к выводу, что именно вокруг Исаковского складывается Смоленская поэтическая школа, представителем которой, например, стал Александр Твардовский.

Катюша (1938)

Уже в 1930-е годы широкое распространение в лирике получает жанр массовой песни. Этому способствует не только обращение авторов песни преимущественно к новой, хорошо знакомой исполнителям и слушателям действительности, но и бытование главным образом в изустной форме, мелодичность, напевность, заложенные уже в стихотворном тексте.

Михаилу Исаковскому принадлежит особое место в ряду поэтов, обращавшихся к песенному жанру. Поэт никогда не писал стихов, которые были ли бы лишь песенными текстами. Верно отмечено Твардовским:

«Секрет необычайного, покоряющего успеха песен Исаковского <…> в том, что в большинстве случаев это – истинно поэтические создания, они живут не только в слиянии с написанной композитором музыкой, но оставляют еще возможность произнести, повторить их строки или строфы просто так, как стихи, как слова, сами по себе обладающие впечатляющей силой».

Сам Исаковский уверял, что «песенником» стал совершенно случайно:

«Однажды, было это в 1934 или в 1935 году, в кино я услышал с экрана песню на мои слова и был очень удивлен. После оказалось, что руководители хора имени Пятницкого в какой-то хрестоматии встретили стихотворение «Вдоль деревни»».

Потом этому хору поэт отдал стихотворение «Провожанье», написал «И кто его знает», на его стихи стали писать музыку композиторы братья Покрасс, Матвей Блантер, Борис Мокроусов и многие другие.

«Поразительно, что Михаил Исаковский всегда находил слова, которые подхватывались беспредельно широкой аудиторией, – это ли не высшая честь для поэта! И тут прежде всего следует сказать о шагнувшей далеко за пределы России «Катюше», которая в годы Великой Отечественной войны была поистине принята на вооружение воюющим народом. Песня появилась в 1938 году, быстро прославилась, а в самые суровые годы народное имя песенной «Катюши» получил гвардейский миномёт БМ-13. Тесно переплетены история песни и история той не менее знаменитой системы залпового огня реактивными минами, нанёсшей первый удар 14 июля 1941 года по занятому немцами городу Рудня в Смоленской области, на малой родине поэта», — рассказала Светлана Калашникова.

Стихи будущей песни Михаил Васильевич Исаковский (1900 – 1972) начал писать в начале 1938 года. Поэт сочинил первые две строфы, а потом работа застопорилась…

«Я не знал, – вспоминал впоследствии Исаковский, – что же дальше делать с Катюшей, которую я заставил выйти на «высокий берег на крутой» и запеть песню. Поэтому стихи пришлось отложить…».     

И может быть, они так и остались бы недописанными, если бы не композитор Матвей Исаакович Блантер. Он как-то спросил у Исаковского, нет ли у него стихов, на которые можно написать музыку.

«Я вспомнил начатую «Катюшу», – продолжал Исаковский, – и ответил:

– Знаете, стихи есть, и, по-видимому, их можно положить на музыку, но вся беда заключается в том, что они не закончены: я написал лишь восемь начальных строк.

– А вы можете сейчас переписать эти восемь строк для меня?

– Конечно же, могу, – согласился я.

И тут же, сев за какой-то столик, написал:

                Расцветали яблони и груши,

                Поплыли туманы над рекой.

                Выходила на берег Катюша,

                На высокий берег на крутой.

                Выходила, песню заводила

                Про степного сизого орла,

                Про того, которого любила,

                Про того, чьи письма берегла...»

Исаковский, по его собственному признанию, вскоре забыл об этом разговоре, не веря, что из незаконченных стихов может что-то получиться. Композитора необычайно увлекли певучие строки Исаковского. Блантер рассказывал:

«Катюша» без остатка заняла моё воображение. Вслушиваясь в слова Исаковского, я заметил, что в стихотворении его очень звонкая интонация. И, в частности, вот это: «берег, на берег!» Какая причудливая игра ударений!».

Множество вариантов сочинил композитор, пока наконец не родилась замечательная мелодия «Катюши». Но песни всё ещё не было, так как стихотворение по-прежнему оставалось незаконченным… Так продолжалось до лета того же года, пока авторы не встретились вновь, и Исаковский передал Блантеру несколько вариантов окончания песни. В итоге выбрали из них строчки о бойце-пограничнике, которого любит и ждёт Катюша. Исаковский так объяснял рождение этих строк:

«Мы как бы уже предчувствовали войну, хотя и не знали точно, когда и откуда она может прийти. Впрочем, мы не только предчувствовали, что война будет, но в известной мере уже переживали её: ведь в 1938 году ещё пылало пламя войны в Испании; в том же году Красная Армия вынуждена была вести и вела тяжёлые бои с японскими самураями у озера Хасан; не очень спокойно было и на западных наших границах.  По этим причинам тема Родины, тема защиты её от посягательств врага была самой важной, самой первостепенной, и я, конечно, никак не мог пройти мимо неё даже в лирической песне».

Так в советскую песенную лирику вошла новая тема – тема любви девушки и воина, защитника Родины…

В лесу прифронтовом (1942)

Осенью 1941 года группа московских писателей, поэтов и артистов вместе с их семьями была эвакуирована из столицы в город Чистополь Татарской АССР, расположенный на реке Кама. Среди них был и поэт Михаил Исаковский, который не мог находиться на фронте по причине слабого зрения.

Тогда он пишет старому товарищу, композитору Матвею Блантеру письмо: «Матвей, я написал стихи. Может, этим обеспечу хоть какое-то участие в войне». Это было стихотворение «В лесу прифронтовом». Уже через несколько месяцев эти строки под мелодию вальса исполнял по радио певец Ефрем Флакс.

Исаковский рассказывал о создании стихотворения так:

«Работая, представил себе русский лес, чуть-чуть окрашенный осенью, тишину, непривычную для солдат, только что вышедших из боя, тишину, которую не может нарушить даже гармонь…».

По-видимому, при создании музыки Блантер отталкивался от интонаций упомянутого в стихотворении Исаковского вальса Арчибальда Джойса «Осенний сон», а также его же вальса «Воспоминание».

Огонёк (1943)

Весна 1943 года стала для советского народа временем надежд, прежде всего на скорое и успешное завершение войны. Исаковский выразил это чувство в стихотворении, которое появилось в газете «Правда» в апреле 1943 года, одновременно с сообщением о победе под Сталинградом. Это было стихотворение «Огонёк», которое мы узнаём с первой строки: «На позиции девушка провожала бойца».

Александр Твардовский говорил, что в этих стихах ощущается дух Первой мировой, когда в ходу было это выражение «выехать на позиции». В Великую Отечественную чаще говорили «на фронт».

Поэт и военкор Евгений Долматовский вспоминал, что, когда враг напал на нашу страну, повсеместно было введено затемнение. На улицах – ни фонаря, окна к вечеру плотно закрывались шторами и листами черной бумаги. Затемнение придавало фронтовой характер городам и селам, как бы далеко от линии боев они ни находились. И вдруг на фронт как нельзя кстати прилетела песня «Огонек».

Как же она стала песней? Было ясно, что опубликованные в «Правде» стихи должны лечь на музыку. Постоянный соавтор Исаковского Блантер написал свою версию, но она не прижилась – мелодия вышла слишком ажурная, витиеватая. Десятки знаменитых и безвестных композиторов заинтересовались поющими строфами, но все потерпели неудачу. На фронтах песню пели не на одну из тех мелодий, с которыми она звучала на радио, а на какую-то свою, передающуюся из уст в уста.

Исаковский вспоминал, что многие люди пытались доказать, что именно они являются авторами музыки к песне. Была созвана специальная комиссия Союза композиторов, которая установила, что ни один из этих людей не мог написать её, а мелодия более всего похожа на танго «Стелла», автор которого также неизвестен.

После войны эстрадный тенор Владимир Нечаев записал на пластинку окончательный, ставший эталонным вариант. Музыкальную обработку пришедшей с фронта мелодии выполнил Виктор Кнушевицкий. А на диске значилось: стихи — Исаковского, музыка — народная. Так с тех пор ее и объявляют на концертах.

Враги сожгли родную хату (1945)

Свои, наверное, самые пронзительные стихи, Михаил Исаковский написал в 1945 году, когда война закончилась, и фронтовики начали возвращаться домой. А там их ждали не только ликование по поводу победы, а еще и слезы. У кого-то слезы радости от встречи с родными и близкими, дождавшимися своих отцов и сыновей. А у кого-то – слезы горя и потери тех, кому не суждено было выжить даже в глубоком тылу. И чувства, охватившие героя песни, пережиты едва ли не каждым жителем нашей огромной страны.

«Произведение Исаковского вобрало в себя все страдания народа. Хотя поэт был официально возвеличен и прославлен, это стихотворение вызвало суровые нападки критики за «распространение пессимистических настроений» и долгое время замалчивалось», – рассказала Светлана Калашникова.

Своим вторым рождением песня обязана была замечательному Марку Бернесу. В 1960 году он решил исполнить ее на большом концерте во Дворце спорта в Лужниках. Это был настоящий риск: спеть запрещенную песню, да еще на развлекательном мероприятии. Но случилось чудо – после первых строчек, произнесенных речитативом глуховатым «непевческим» голосом артиста, 14-тысячный зал встал, наступила мертвая тишина. Это молчание продолжалось еще несколько мгновений, когда отзвучали последние аккорды песни. А потом зал взорвался овацией. И это была овация со слезами на глазах…

А после того, как по личной просьбе героя войны маршала Василия Чуйкова песня прозвучала в телевизионном «Огоньке», она стала поистине народной.

Каким ты был, таким остался (1949)

Поэт Исаковский никогда не писал стихи на заказ, так как не любил быть зависимым от композиторов и режиссёров. Исключение составило предложение Ивана Пырьева: создать песни для кинофильма, впоследствии получившего название «Кубанские казаки». Но и тогда, понаблюдав за поведением режиссёра, которого прозвали «Иваном Грозным», Михаил Васильевич дал себе зарок – с кинематографом больше не работать.

В фильме, обозначенном по жанру как музыкальная комедия, прозвучало несколько песен Дунаевского на стихи Исаковского в соавторстве с Вольпиным: «Ой, цветет калина», «Не за теми дальними морями», «Урожайная», «Артисты из народа».

«Все они были по-своему хороши. Но главной музыкальной темой фильма, его лирической и отчасти сюжетной нитью стала песня «Каким ты был, таким остался». Для такого мэтра, как Дунаевский, сочинить проникновенную мелодию, которая идеально легла бы на сочинённый Исаковским душевный текст, не представляло особого труда. При этом стоит отметить, что поэту со стихами, начинающимися словами «Каким ты был», пришлось немного помучиться», — подытожила Светлана Калашникова.

В итоге песня, написанная ещё до окончания съёмок и связавшая весь сюжет киноленты, была так трогательно исполнена Мариной Ладыниной, что сразу после выхода фильма на экраны кинотеатров в начале 1950 года, покорив сердца, ушла в народ.

Автор текста: Алексей Романенко