Историки, исследующие русское Средневековье, установили интересную закономерность: от каждого века той эпохи до нас дошло примерно в два раза больше информации, чем от предыдущего, а от домонгольского времени – и того меньше. Русь пережила немало бедствий, и в пожарах битв сгорали в том числе огромные библиотеки. Сегодня мы могли бы и вовсе ничего не знать об истории Руси до Батыева нашествия, если бы не летопись Киево-Печерской Лавры, дошедшая до нас в составе более поздних летописных сводов — Повесть временных лет.

Заведующий кафедрой отечественной истории средних веков и нового времени Института истории и международных отношений ЮФУ Андрей Кореневский отметил, что для Российской историографии ПВЛ (общеупотребимое сокращение Повести временных лет) является «ур-текстом» — в истории музыки этот термин означает наиболее точное отражение первоначального композиторского замысла во всех его деталях.

«Нам остается белой завистью завидовать историкам Средних веков Западной Европы, потому что у них нет такого дефицита в источниках. В 1382 году во время нашествия хана Тохтамыша на Москву, в кремль были свезены книги, до потолка заполнившие его соборы. И всё это превратилось в пепел. Мы несли колоссальные потери источников в истории русского средневековья. Поэтому для нас каждый текст тех времён на вес золота, и даже в этой сокровищнице Повесть временных лет остаётся самым уникальным текстом», — поделился Андрей Кореневский.

Он рассказал, что появление летописи как жанра — это закономерный этап становления государственности и культуры, и большинство народов имеет аналогичные памятники: во Франции «История франков» Григория Турского, в Германии «Ксантенские анналы», в Британии «Церковная история народа англов» Беды Достопочтенного, у западных славян «Чешская хроника» Козьмы Пражского, «Хроника и деяния князей или правителей польских» Галла Анонима, и «Повесть временных лет» встраивается в этот контекст исторических гранд-нарративов ранней европейской средневековой государственности.

«Принципиальное отличие ПВЛ в том, что она написана на языке, на котором говорила основная масса населения — древнерусском. Он тогда только формировался, и ещё не до конца отделился от церковнославянского, но язык летописи был ближе к разговорному, чем к языку церковной книжности, в то время как западноевропейские произведения летописного жанра написаны на латыни. Интеллектуальная культура этих стран формировалась на латинском языке, который знали только монахи и весьма немногочисленные образованные миряне, а национальные литературы возникли в Европе только на заре Нового времени. Повесть временных лет же является одновременно величайшим памятником историописания, и не в меньшей степени великим памятником русской словесности. В канву погодных записей вмонтированы полноценные литературные произведения: христианские легенды, жития святых, похвальные слова и фольклорные рассказы», — отметил Андрей Кореневский.

Так, например, нельзя относиться как к достоверному факту к сюжету о мести княгини Ольги древлянам — он созвучен скандинавской легенде о сожжении незадачливых сватов Сигрид Гордой (или Жестокой), а в летописном рассказе о смерти князя Олега от укуса змеи обнаруживаются явные параллели с сагой о скандинавском конунге (правителе) Одде Стреле.

Ученый добавил, что нельзя приписывать святому Нестору единоличное авторство ПВЛ. Эту версию ещё в XIX веке развенчал известный филолог академик Алексей Александрович Шахматов. Об исторической фигуре Нестора мы достоверно знаем, что он был монахом Киево-Печерского монастыря, написавшим житие основателя этого монастыря святого Феодосия и «Чтение о Борисе и Глебе» — немного отходящее от жанровых канонов написания жития очень эмоциональное описание мученической кончины святых князей. В патерике (сборнике новелл о духовных подвигах монахов) монастыря Нестор именуется Летописцем, а в одном из поздних списков ПВЛ (так называемом «Хлебниковском» – летописном своде середины XVI в.) Повесть названа «творением Нестера черноризца Федосиева манастыря». На этом основании Повесть временных лет долгое время называли не иначе как Несторовой летописью. Но он не является ни первым, ни последним её автором.

«В концепции Шахматова, которую все исследователи принимают за отправную точку, представлена следующая последовательность в формировании «канонического» текста ПВЛ: самый ранний летописный свод появляется в примерно 1039 году, затем этот архетип древнерусской летописи подвергся радикальной переработке и расширению в конце 1070-х годов печерским игуменом Никоном. В частности, он добавляет туда множество известий из Тмутаракани. В 1093–1095 годах свод редактируется киево-печерским игуменом Иоанном, и в таком виде в начале XII века попадает к Нестору. Именно он превратил летопись в Повесть, придав ей всемирно-исторический масштаб, используя для этого византийскую хронику Георгия Амартола. В 1113 году Владимир Мономах, исходя из соображений политического пиара, изымает летописание из ведения Киево-Печерского монастыря, и передаёт в «спонсируемый» им Выдубицкий монастырь, где он был отредактирован игуменом Сильвестром», — объяснил Андрей Кореневский.

Поскольку Православной Церковью Нестор Летописец почитается в лике святых, теологи Южного федерального университета рассказали о традиции почитания этого молитвенного заступника. Доцент кафедры философии религии и религиоведения Института философии и социально-политических наук ЮФУ Алина Краснова и её студенты отметили, что недостаточно учитывать лишь исторический смысл миссии Нестора, потому как сам он был монахом, и за своими действиями видел непременно и первостепенно смысл духовный.

«Помимо его писательской деятельности в Русской Православной Церкви Нестор является канонизированным святым в чине преподобного. Просят его, как и других святых, о заступничестве перед Богом, то есть о том, чтобы молился он Христу о спасении душ православных христиан и о даровании им возможности войти в Царствие Небесное. Интересен также тропарь, где у преподобного Нестора просят молиться о записи в Книгу Жизни. Книга Жизни — символический образ, отражающий знание Божие относительно тех, кто достигнет Спасения и наследует Царство Божие. Тот, кто верует в Иисуса Христа, любит Его, молится Ему, следует Его заповедям, тот движется по пути Спасения – делает себя записанным в Книгу Жизни, его имя «записывается» на Небесах. Весьма символично, что святого Нестора просят об этом, ведь его земная задача состояла в написании книги – и пусть не Книги Жизни, ведь такие пишутся лишь Богом, но книги земной, отражающей историю целого народа», — поделилась Алина Краснова.

Алина Краснова, доцент кафедры философии религии и религиоведения Института философии и социально-политических наук ЮФУ.

Обучающийся кафедры философии религии и религиоведения Егор Макаров обратил внимание, что Нестор писал летопись, не только исполняя долг перед будущими поколениями: как монах он имел высшую мотивацию. Святой не просто сухо излагает факты, как в хронике, а наполняет летопись собственными размышлениями, которые он непременно приводит к Богу. В русской истории Нестор видит глубокий смысл, она становится для него священной, а различные трудности и кризисы он передает, как испытания Божьи.
Поэтому летопись преподобного Нестора – это не только история, но и проповедь Иисуса Христа, то есть в некотором роде богословие истории.