В эпоху хрущевской оттепели Дибров-старший возглавил филологический факультет РГУ, и на факультете появились спецкурс по структурализму, этнолингвистические экспедиции и лингафонный класс. В начале 90-х Дибров-младший возглавил Четвертый канал Останкино, и на российском телевидении появились прямоэфирный телефон, революционная риторика и культовые авторские программы для интеллектуалов.

Его идеи будут актуальны всегда

В этом году исполнилось 100 лет со дня рождения первого декана филологического факультета РГУ, участника Великой Отечественной войны Александра Афанасьевича Диброва. Он не только оставил после себя большую научную школу и успешно работающий факультет, но и воспитал продолжателя династии — Дмитрия Диброва. 

«Отец был человеком из будущего, он в сердцах жаловался за семейным ужином:

— Говорю преподавательскому составу — грядет компьютерная эра, готовьте диссертации по структуре диалога, это будет актуально в эпоху фортрана. И что же? Доцент Крюкин с копченой рыбой под мышкой проник в ВАК и через мою голову утвердил в Москве тему докторской: «Роль суффиксов -оньк и -ёньк в произведениях Шолохова «Тихий Дон» и «Поднятая целина»!

Фамилия Крюкин, конечно, условна. Пришла-таки эра фортрана и смела в небытие суффиксного доктора – как его звали, никто не помнит. Да и был ли вовсе такой человек с копченой рыбой подмышкой? Именем же Александра Диброва названа аудитория №1 основанного им факультета, первым – «оттепельным» — деканом которого он был», — вспоминает Дмитрий Дибров прорывные идеи отца.

Упомянутая аудитория находится в корпусе Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федерального университета. Здесь на книжной полке стоят научные труды Александра Диброва, а рядом с портретом «оттепельного декана» висит написанный им гимн студентов РГУ:

Здесь тишь лекционная сердцу знакома

И дорог студенческий гул

Надолго, надолго отеческим домом

Ты стал нам, родной РГУ

Открывал аудиторию в 2017 году Дмитрий Дибров, который никогда не забывает о родном вузе и является советником ректора ЮФУ Инны Шевченко. Студенты-журналисты любят слушать его рассказы о том, как он с другими учениками Александра Диброва встал в авангарде «новорожденного русского телевидения».

«Обращение к фигуре отца важно и для сегодняшних студентов. Много лет Александр Афанасьевич положил на то, чтобы на донском журналистском факультете царил дух истинной свободы, который дают только знания и профессионализм. Он не терпел скопческие радости, насаждаемые официальной пропагандой, не терпел Молчалиных с их угодливыми прихватами. Папа получил эти уроки в окопах под Сталинградом. И сегодня актуальность жизни не по лжи, а по фронтовой правде актуальна. Воссоздание образа отца — не просто историография, а реальная помощь нынешним студентам в строительстве их биографий», — рассказал Дмитрий Дибров.

Истребитель танков

Александр Афанасьевич Дибров родился в 1922 году в городе Бутурлиновка Воронежской области. Семья Дибровых была раскулачена после Революции, однако семейное предание Дибровых гласит, что это было не просто раскулачивание, а «расказачивание», ведь свой род они ведут от донских казаков, о чем было опасно упоминать в то время. Позже семья переехала в Ростов-на-Дону, где Александр успешно закончил среднюю школу № 30.

Из-за начала Великой Отечественной войны сразу после школы он пошел в Сумское артиллерийское училище. И в первый же месяц войны курсант Дибров, служивший наводчиком орудия, геройски проявил себя в бою с танковыми колоннами вермахта. В 1942 году, после выпуска, его отправляют на Сталинградский фронт, где во время жестоких боев он получил свое первое ранение — после атаки его изрешеченное шрапнелью тело залатали в госпитале на Алтае. В 1943 году он возвращается в строй, принимает участие в атаке близ села Прохоровка на Орловско-Курской дуге и снова получает ранение — на этот раз немецкие пули выбили ему глаз и разворотили плечо. Молодого лейтенанта вновь выписали из госпиталя в 1944 году инвалидом войны.

Но даже после списания Дибров-старший отправился на опасное задание, которое в третий раз за войну едва не стоило ему жизни. Как офицера, знающего польский язык, его направляют в Войско Польское, там он готовит кадры артиллеристов, передает им свой богатый опыт и… становится шпионом.

Коллега Диброва по кафедре общего и сравнительного языкознания, профессор ЮФУ Владимир Дегтярев вспоминает:

«В университете, на кафедре и в общественной работе мы много общались, и я как-то в непринужденной беседе поинтересовался, откуда он так хорошо знает славянские языки. Он поразительно хорошо, в совершенстве знал польский, чешский, сербский, особенно произношение. Нравились в его исполнении польские песни. В средней школе, конечно, он не мог этого освоить. Я сам изучал польский и сербский и знаю, как это трудно. Он рассказал мне один эпизод войны, который едва не стал для него трагическим. Командование не могло не заметить его способностей и личных качеств. Он был подготовлен для выполнения спецзадания, и когда наши войска продвинулись на запад, был внедрен в польскую Армию Крайова (польская партизанская организация, которая в разное время как проводила совместные операции с Красной Армией, так и вступала с ней в вооруженные столкновения). Оказалось, что при подготовке его в контрразведку упустили одну «мелочь» — национальную манеру владения столовым прибором. Он был разоблачен…  Нашли его в свалке расстрелянных».

Чудом выжившего Алекандра Диброва командующий награждает подарочным аккордеоном, с ним в руках он и вернется в Ростов-на-Дону в солдатской гимнастерке.

В 1946 году Александр Дибров поступил в РГУ на славянское отделение историко-филологического факультета, одновременно с учебой он работает школьным учителем. В 1951 году, окончив факультет, поступает в аспирантуру, и уже в 1955 году защищает кандидатскую диссертацию. В РГУ он преподает студентам польский и старославянские языки, организует студенческую самодеятельность. В 1958 году его утверждают в ученом звании доцента.

Уже будучи деканом, он расскажет студентам о своих ратных подвигах. В своем очерке, опубликованном в газете «За Советскую науку» (1965 год), ребята назовут своего декана «Истребитель танков». Боевой орден Красной звезды найдет своего героя только в 1978 году, когда Александру Афанасьевичу будет 56 лет, это год его смерти.

Опередивший время

Но не будем о грустном, и вернемся в оттепельные шестидесятые годы — время, когда Дибров — видный и статный мужчина, говорит на двенадцати языках, играет на четырех музыкальных инструментах, даёт фору студентам на спортивных площадках, и живет, погруженный в прорывную культуру: джаз, Окуджава, Белла Ахмадулина, оперы Алексея Рыбникова.

В 1965 году историко-филологический был разделен на два факультета — Дибров был назначен деканом филфака. В этот период особенно ярко проявятся главные качества его работы — чуткое внимание ко всему новому, новаторство. Ректор РГУ Юрий Жданов однажды поднял его на учёном совете университета:

— Александр Афанасьевич, а когда вы оставите в покое бесконечные джазы и театры и наладите, наконец, учебно-воспитательную работу на факультете?

— Юрий Андреевич, да никогда, — смело отвечал Дибров, зная, что и ректор очень ценит творческие порывы студенчества.

На самом же деле, и учебная и научная деятельность на факультете кипела. На кафедре общего и сравнительного образования Дибровым был разработан спецкурс по структурализму, идеями которого в то время были увлечены студенты во всех ведущих вузах страны. В том числе и потому, что это направление приоткрывало занавес в иной идеологический мир.

В конце 1950-х годов на кафедрах русского языка университета и пединститута появилась идея составить словарь донских народных говоров. В его основу были положены многочисленные материалы диалектических и фольклорных экспедиций учебных практик студентов. Дибров непосредственно руководил группами студентов на практике в донских станицах, писал словарные статьи, редактировал текст. Только через двадцать лет, в 1975–1976 годах удалось опубликовать «Словарь русских донских говоров» в трех томах. Это была очень ценная инициатива, благодаря которой сложилось в дальнейшем перспективное научное направление – этнолингвистика Дона.

В последующие годы он возглавлял кафедру русского языка для иностранных обучающихся. И здесь он проявил себя замечательным организатором. В 1973 году он внедряет в учебный процесс программированный контроль, создает лингафонный класс, постоянно разрабатывает и публикует методические рекомендации к циклам уроков по русскому языку для иностранных студентов. Ученица Диброва, а впоследствии преподаватель кафедры Наталья Устименко вспоминает:

«Александр Афанасьевич привлекал для внедрения новейших технологий не только членов кафедры, но и коллег гуманитарных и естественнонаучных дисциплин различных факультетов РГУ. В соавторстве с ними он написал ряд инновационных методических рекомендаций к циклам уроков по русскому языку как иностранному. Вот пример: был создан уникальный аудиовизуальный страноведческий курс «Знакомимся с нашим другом СССР», в который Александр Афанасьевич включил региональный компонент. Все эти новшества были сделаны в начале 1970-годов ХХ века! Он опередил свое время на многие десятилетия, создавая методику современного преподавания русского языка для иностранцев, которой мы пользуемся и сейчас», — рассказала Наталья Устименко.

Вулкан факультета

Но как же так вышло, что декана понизили до заведующего кафедрой? В основе характера Александра Афанасьевича лежали два главных качества — профессионализм и бескомпромиссность. И если первое абсолютно все воспринимали как несомненное достоинство, то из-за второго Дибров-старший часто вступал в конфликты. Историю о том, как Александра Диброва сняли с должности, мы читаем в рассказе его сына Дмитрия «Как затыкали вулкан».

Под покровительством Александра Диброва на факультете создавались невероятные по своей смелости рукописные стенгазеты, шныряли по студенческим сумкам Булгаков, Хармс и Битлз, и конечно, писались стихи. За бескомпромиссность студенты называли Диброва не «декан», а «вулкан» факультета.

Александр Афанасьевич с фронтовых лет знал, что значит жить «за себя и за того парня». Например, за погибшего под Сталинградом современника — поэта Павла Когана, до роковой пули успевшего написать стихотворение «Бригантина», позже ставшее культовой песней.  Дибров-старший самозабвенно пел ее со студентами и на первомайской демонстрации, и на бесконечных студенческих фестивалях. И поэтому, хотя и не только поэтому, декан филфака был особым заступником молодых ростовских поэтов.

«Славная поэтическая когорта жила на Дону в шестидесятых. Но на руках носили только одного из них — студента филфака РГУ Борю Гавриловича. К своим двадцати годам он успел написать 200 стихов, перевести «Белый альбом» битлов и прославиться на весь город.  Не было сомнений: Ростов, тринадцать раз принимавший Есенина, теперь готовился выдвинуть на поэтическое поле своего ферзя», — пишет Дмитрий Дибров.

Но произошел несчастный случай: 1 сентября 1970 Борис Гаврилович выпал из окна. Город оторопел: слышались даже теории заговора — мол, популярные поэты так просто с подоконников не падают. Но даже сплетни не могли заглушить горечь потери Ростовом своей несостоявшейся поэтической славы. Студенты филфака РГУ пошли к декану-вулкану за разрешением пронести гроб Гавриловича до кладбища на руках, и Дибров им разрешил, за что был вызван на допрос в органы.

— Вы что, товарищ Дибров, с ума сошли?

— Откуда такой диагноз, товарищ майор?

— Это что, антисоветчики через центр города понесут на руках сиониста? Вы нам второй Новочеркасск готовите?

— Во-первых, не антисоветчики, а студенты крупнейшего вуза Юга России, бывшего Варшавского Университета. Во-вторых, не сиониста, а гениального поэта, который, не уйди он в двадцать лет, прославил бы город. И он вполне заслуживает, чтобы после смерти его несли на руках так, как это делали при жизни.

— Александр Афанасьевич, в эту минуту вы решили свою судьбу.

— Свою судьбу я решал в двадцать лет в окопах под Сталинградом. Кстати, а могу я знать, где в декабре сорок второго были вы, товарищ майор?

Бориса Габриловича все-таки похоронили со всеми почестями, а Александра Диброва сняли с должности декана, и отправили преподавать русский язык иностранцам, в чем он и преуспел в последние восемь лет своей жизни. Его хотели и вовсе уволить, что называется «с волчьим билетом», но за него вступился ректор РГУ Юрий Жданов.

«В истории жизни и поступков Александра Диброва пищу для размышлений найдет каждый, кому рано или поздно придется принимать решения, от которых может зависеть карьера. Как поступать — безопасненько или по совести? В первом случае старческая подагра придет мирно. Во втором будет штормить и ощутимых сегодня плюсов нет за исключением одного: только в этом случае у тебя есть завтра», — заявляет продолжатель династии Дмитрий Дибров, давайте и на его биографию обратим внимание.

Умом лицо так светится

Александр Дибров души не чаял в своем сыне, Дмитрии, родившемся в 1959 году. Вот какой стишок он написал под фотографией маленького Димы в семейном альбоме:

«Все наши бабки говорят,

Когда прошло два месяца:

Ученым быть ему. Не зря

Умом лицо так светится».

Учился Дима в обычной средней ростовской школе №80. Не имел ни одной тройки, и был ведущим актером в школьном драмтеатре. Отец в глубине души надеялся, что сын пойдет по его стопам и продолжит научную династию филологов, но почитав сочинения Димы решил: быть ему студентом-журналистом, хотя и на все том же филфаке РГУ.

Дибров–младший становится неформальным лидером в студенческой среде. Вместе с друзьями из студенческого театра условностей («ТУС») Дибров–самодельщик прославился не только на весь университет: после концертов ребят узнавали даже просто на улицах Ростова-на-Дону. А однажды с несколькими пародийными номерами театр «ТУС» был представлен в популярной программе центрального телевидения «Веселые ребята».

По наследству Диме досталась и любовь к музыке: он создал студенческий ансамбль, во время трудового семестра играл с друзьями в Багаевском сельском клубе. Деньги на свои увлечения он зарабатывал сам, работая в студенческих стройотрядах.

«Так Господь управил, что в одно время в одном месте оказались чрезвычайно валентные к жизни семнадцатилетние щенята. И университет, сама творческая его атмосфера были лучшим для нас бульоном. Эти пять лет удивительной свободы духа, поисков, радости открытий и общения с мудрыми людьми так никогда и не повторились в моей последующей жизни. И когда мы видимся с друзьями мятежной студенческой юности, я честно признаюсь им: во всех моих скромных делах, успехах и прибытках они вправе претендовать на львиную долю», — вспоминает Дмитрий Дибров.

Несмотря на бурную творческую деятельность Дибров-младший окончил факультет в пятерке лучших студентов и по академическим оценкам. Когда пришло время выбирать место работы, выбор молодого журналиста был необычен: он выбрал… Магадан.  Когда об этом он заявил на комиссии по распределению, опешил даже декан факультета. Но в Магадан Дибров так и не попал. В 1981 году его позвали работать в многотиражную газету Домодедова «Призыв».

В журналистике он проделал путь от заведующего отделом писем районной газеты до ведущего рейтинговых передач на федеральных телеканалах. Планку Дибров никогда не опускал: многие его авторские передачи, такие, например, как «Антропология» и «Апология», до сих пор являются культовыми в интеллектуальной среде. А сегодня выпускник нашего университета настолько знаменит, что представлять его послужной список массовой аудитории не требуется.

«Надо думать, именно обучение в РГУ меня сделало тем, что я есть. Многое из того, что я говорю в своих передачах, это не мои мысли. Это то, чему научили меня мои любимые преподаватели. Например, Любовь Шибаева. Получается, что уже более 30 лет она общается с российскими телезрителями. Они её не знают, но я-то знаю», — гордо говорит Дмитрий Дибров.

В честь папы Дмитрий назвал и своего третьего сына, родившегося в 2010 году. Всем своим детям он прививает любовь к филологии и к музыке. Династия Дибровых продолжается. И свой рассказ «Как затыкали вулкан» Дмитрий Дибров заканчивает так:

«В один прекрасный момент я получил приглашение от президента ЮФУ, профессора Марины Боровской и ректора ЮФУ, профессора Инны Шевченко прибыть на Дон и поучаствовать в присвоении аудитории №1 Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации — правопреемника филологического факультета РГУ — имени его основателя и первого декана Александра Афанасьевича Диброва.

До конца не веря, я примчался без задних ног. И была красная лента с ножницами, и были речи. Но самым трогательным было то, что устроителям торжества удалось собрать педагогов и научных сотрудников, работавших с отцом. Седовласые профессора в новом времени, прямо скажем, подрастерялись. Кто-то уж грешным делом подумал, что жизни уже и не нужен. Ан-нет, вновь призвал их оттепельный декан под своды родной альма-матер, пусть и устами Боровской и Шевченко, но дух-то безошибочно того университета, которому отдана жизнь.

Они и рассказали, как снимали отца. Можно бы считать, что это история о том, как постарались было потушить вулкан факультета. А получилось, что это история о непобедимом духе крупнейшего вуза Юга России, бывшего Варшавского университета. Уже после торжества, в будний день я подвел к портрету над дверью аудитории №1 своего двенадцатилетнего сына Александра Диброва:

— Смотри, Саша, теперь ты словно герой повести Аксенова «Мой дедушка – памятник».»