– Валерий Николаевич, как ваше изобретение повышает безопасность полётов?

– Что такое «человеческий фактор»? Как правило, за этим термином скрывается состояние пилота, членов экипажа, уровень их подготовки и социально-психологические особенности, которые наиболее существенно влияют на профессиональное поведение в экстремальных и близких к ним ситуациях. Неэффективные действия: недооценка рисков, принятие неадекватных решений – ведут к катастрофическим последствиям.

Как сейчас контролируется состояние пилота на борту? Никак! А ведь выводы экспертов, расследовавших причины авиакатастроф, прямо указывают: в ряде случаев передача управления второму пилоту или автопилоту могла бы позволить избежать ЧП с непоправимыми порой последствиями. Не секрет, что современные технические системы обеспечивают надёжное управление полётом как минимум в стандартных режимах. А плохо обученный или пребывающий в изменённом функциональном состоянии пилот на это неспособен.

В институте разработаны методы, позволяющие осуществлять контроль функционального состояния экипажа непосредственно в полёте, на борту – бесконтактным способом, по результатам видеонаблюдения. Система устанавливает отклонение от нормы по лицевой экспрессии и сигнализирует об этом. С учётом такой информации можно существенно повысить надёжность пилотирования и безопасность полётов. К счастью, у института появился серьёзный партнёр в лице ФГУП ЦАГИ, который проявил заинтересованность в использовании этой идеи на практике. Мы сейчас активно работаем в данном направлении.

– Говорят, в вашем НИИ есть секретная комната, пройти в которую могут не более пяти человек, а вместо замка и ключа используется метод сканирования.

– Да, такая комната существует уже несколько лет. Это наш демонстрационный образец системы антропометрической идентификации личности. Обмануть её можно только при помощи костной пластики. Человек может изменить форму носа и губ, отрастить бороду, надеть очки, но система всё равно его узнает и либо пропустит, если он есть в базе данных, либо нет.

Нами разработана система регистрации лиц без определённого места жительства для получения ими услуг в учреждениях социальной защиты. Если ты есть в базе данных – получишь ночлег и питание, не зарегистрировался – дверь закрыта.

В настоящее время мы работаем над системой, способной обеспечить поиск лица в толпе в режиме реального времени. В качестве «сканера» используется видеокамера. Эта разработка должна заинтересовать правоохранительные органы. Ведём переговоры о доводке и использовании этой системы в качестве пилотного проекта с одним ведомством. Однако пока, если честно, далеко не продвинулись.

О безопасности говорят на всех уровнях. В указе президента проблема противодействия терроризму стоит на первом месте среди приоритетных направлений развития науки, технологий и техники. Но интереса к новым решениям не чувствуется, всё делается по старинке.

Другой пример. На Западе в банковских учреждениях уже установлены системы фейс-контроля, которые попросту перекрывают доступ к кредитам неблагонадёжным гражданам. Мы тоже можем снабдить наши финансовые учреждения программой, которая позволит, едва человек переступил порог, ещё до того момента, как он подошёл к оператору, знать, есть ли у клиента «пробелы» в кредитной истории, нет ли у него проблем с законом. Эта же методика может быть полезна таможенным службам, охранным структурам режимных объектов.

– Ростовский НИИ нейрокибернетики был одним из первых в мире, кто занялся разработкой интерфейса «мозг-компьютер» – технологии, позволяющей управлять внешними устройствами непосредственно активностью мозга...

– Это передовая технология, над которой сейчас работают десятки лабораторий во всём мире. Мы смотримся на их фоне достойно. В основном разрабатываемая нами система рассчитана не на людей с ограниченными возможностями (например, парализованных), а на практически здоровых – для использования в профессиональной деятельности и в быту. По сути, речь идёт о создании принципиально нового канала коммуникации человека с себе подобными и внешним миром в целом. Не обязательно управлять, можно просто передавать информацию, свободно общаться на расстоянии, не произнося ни слова.

– Несколько лет назад вы с французскими коллегами участвовали в разработке системы контроля дорожного трафика в Париже. В Ростове похожая система так и не заработала. Почему?

– Не могу ответить на ваш вопрос, потому что к нам по этому поводу никто не обращался. К тому времени, когда в Ростове стали создавать систему контроля движения автотранспорта, у нас уже был накоплен значительный опыт в этом направлении. Но поучаствовать в её создании нас никто не приглашал. Насколько мне известно, система, на которую были потрачены значительные средства, так и не заработала. Да, камеры установлены, но проку от них нет. Говорят, что их установили не на той высоте, не под тем углом.

С нашими французскими коллегами мы решали задачу таким образом, чтобы система видеонаблюдения работала автономно: распознавала нарушителей движения, документировала нарушения и выписывала штрафы. И это – в любую погоду: в дождь и снег, при грязных и старых номерах машин. Во Франции удалось. В России, насколько мне известно, есть что-то похожее, но везде пресловутый «человеческий фактор»: нарушения фиксируются, а штрафы выписываются, что называется, вручную.

– В последнее время много говорится о необходимости преодоления пропасти между наукой и серийным производством, об инновационном развитии экономики. В связи с этим у носителей фундаментального знания возникают большие опасения, не останутся ли они без государственной поддержки. А что думаете вы?

– Да, опасения есть, и они не беспочвенны. Возможности государственных фондов, которые поддерживают науку грантами, постоянно сокращаются. Венчурное финансирование у нас в стране, считайте, отсутствует. Частный капитал не торопится инвестировать в перспективные научные разработки. Но продавать сегодня можно лишь то, что было разработано вчера. А для того, чтобы продавать завтра, нужно придумывать что-то новое сегодня. Поэтому без фундаментальной науки мы придем в никуда.

Конечно, вы можете возразить, что ни в одной стране мира ни один учёный никогда не скажет, что получает достаточно средств на фундаментальные исследования. Денег всегда мало. Но, с одной стороны, за свой труд он получает больше, чем учёный, делающий то же самое в России. На порядки больше.

С другой стороны, там за разработками учёных фирмы просто гоняются. Всё моментально подхватывается, коммерциализируется, причём учёный имеет долю в прибыли. У нас этого вообще нет. Сейчас в России объявлена реформа системы оплаты труда в здравоохранении, полиции, вооружённых силах. Согласитесь, будет смешно, если только что окончивший училище лейтенант будет получать 30 тысяч рублей в месяц, а профессор в университете – 18 тысяч. На что будет ориентирована молодёжь? В армию пойдёт или полицию, но не в университет. Не случайно у нас, учёных, возникает вопрос: а какое общество мы строим?

Наша справка:

НИИ нейрокибернетики – уникальное учреждение. Аналогов ему в мире нет. Институт создан по постановлению Совета Министров РСФСР от 20 апреля 1971 года. Организатор и первый директор – выдающийся отечественный нейрофизиолог и нейрокибернетик, профессор Александр Борисович Коган. Он возглавлял институт с 1971 по 1980 год. Сегодня НИИ носит его имя. В составе института девять лабораторий и вспомогательные службы, штат – более 100 человек, в том числе 29 кандидатов, семь докторов наук. 

Екатерина Погонцева

Академия «Файла-РФ»: Мысленно с нами