- Я знаю, что вам показать. Сейчас все обсуждают последствия аварии на "Фукусиме". У нас тоже кое-что есть по этой теме, - говорит мне биолог в белом халате. После чего обращается к кому-то из коллег: - Достаньте, пожалуйста, из холодильника…

Из холодильника выносят чашку Петри - плоскую стеклянную банку. В банке некая субстанция ярко-оранжевого цвета. Очень оранжевая. Издалека похоже на красную икру. Только это не икринки, а колония из миллиардов живых бактерий.

Биолога в белом халате зовут Владимир Чистяков, он - заведующий лабораторией экспериментального мутагенеза НИИ биологии Южного федерального университета. Живет и работает в Ростове-на-Дону. А оранжевую бактерию именуют Deinococcus radiodurans, или в русском варианте дейнококк. Живет она везде.

Дейнококков впервые обнаружили в 1956 году. Открытие произошло благодаря мясным консервам. Тогда была популярна идея для сохранения продуктов их не нагревать, а стерилизовать с помощью радиации. Предполагалось, что все микробы от излучения передохнут, а мясо сохранит свой первозданный вкус. Хорошая идея.

Но оказалось, что одна бактерия наотрез отказывается гибнуть даже при самых чудовищных дозах. Это и была Deinococcus radiodurans. Из-за нее мы вынуждены есть в тушенке вываренное, безвкусное и вялое мясо.

- Эта бактерия - самый устойчивый к радиации организм из всех известных на Земле. Убить ее с помощью излучения нельзя. - Владимир Чистяков показывает мне график из какой-то научной статьи.

Смотрю. При дозе в 5000 грей эти бактерии чувствуют себя прекрасно. При дозе в 15 000 грей они, правда, начинают дохнуть, но все равно какая-то часть ухитряется выжить. Прикидываю в уме: доза в тысячи, а то и в миллионы раз больше, чем было на "Фукусиме". Для нас смертельно опасны уже 10 грей, а если счет идет на тысячи, то даже лучевая болезнь не успевает развиться - человек погибает мгновенно. Есть микроорганизмы чуть более устойчивые. Например, для кишечной палочки критическая доза - это 50–60 грей. Но до оранжевой бактерии ей далеко.

Дейнококк умеет противостоять не только радиации, но и жаре, холоду, кислотам, высушиванию. Один из секретов живучести кроется в генетическом аппарате. Геном этой бактерии хранится аж в четырех копиях. В 2006 году в журнале Nature была опубликована работа, где показывалось, как работает механизм ее самозащиты. После того как радиация рвет ДНК на куски, цепочка собирается заново. А поскольку копий много, то гораздо легче найти хотя бы один неповрежденный фрагмент.

Я смотрю на банку с бактериями и завидую, ведь мой геном хранится лишь в двух копиях. А еще мне не дает покоя ярко-оранжевый цвет - как-то неестественно смотрится, слишком красиво, что ли. Подозреваю, что колонию бактерий чем-то подкрасили - биологи очень любят все расцвечивать, им так проще исследовать. Недавно даже Нобелевскую премию дали за белки, которые могут придавать живым тканям разные цвета. На всякий случай интересуюсь:

- Это ее родной цвет?

- Самый что ни на есть родной! - заверяет меня Владимир Чистяков. - Собственно, в этом цвете все и дело. Его дает определенное вещество из группы каротиноидов - деиноксантин. И уникальные свойства дейнококка во многом связаны именно с ним.

Каротиноиды мы едим ежедневно: это они дают помидорам, морковке, перцу яркий цвет и всякие полезные качества. Но то вещество, которое вырабатывается в оранжевых бактериях, - этот самый деиноксантин - совершенно особое. Это один из лучших на сегодняшний день антиоксидантов (это то, что защищает клетки от активных форм кислорода). И, может быть, благодаря ему бактерия сможет компенсировать челове­честву ту гадость, которую она сотворила с мясными консервами.

Вообще у человека с бактериями отношения сложные: где-то любовь, где-то ненависть. С одной стороны, проклятые микробы так и норовят поселиться в нашем организме, обеспечив нам простуду, понос и прочие неприятности. Они убивают нас, мы убиваем их.

Но с некоторыми из представителей этого царства все-таки удалось договориться. Бактерии, согласившиеся сотрудничать с нами, усердно производят всевозможные полезные вещества, из которых получаются лекарства, витамины, косметика. Они для нас что-то вроде домашних животных.

В ростовской лаборатории научились приручать дейнококков и получать из них деиноксантин, который можно использовать в медицинских целях.

Мне снова демонстрируют фотографии. Видно, что на крысах эта штука прекрасно работает. Вот кровавая ранка на фоне белой шерстки (лабораторных крыс, конечно, жалко, но раненых людей жальче). Проходят дни, и ранка становится все меньше и меньше. Рядом фотографии контрольной группы. Там раны заживают гораздо медленнее. То есть с помощью оранжевой бактерии можно создать новый препарат для заживления ран или на худой конец биологически активную добавку.

Создать препарат, спасающий от радиации, тоже можно. Но здесь пока остановились на экспериментах с мухами-дрозофилами. Вроде бы все работает - деиноксантин помогает плодовым мушкам выдерживать излучение. Но до экспериментов на более крупных животных пока не дошли.

- Чтобы правильно облучить крысу, нужна довольно дорогая технология, - объясняет Чистяков.

Чем больше времени проходило после Чернобыльской аварии, тем меньше был интерес к защите от радиации. Соответственно, не было и финансирования. Но после аварии на "Фукусиме" эта тема снова в центре внимания. Вполне возможно, ростовским ученым удастся получить нормальный бюджет на исследование.

- Это очень необычная бактерия, - продолжают убеждать меня биологи с интонацией, с которой обычно расхваливают домашнего спаниеля. - Она слишком не похожа на другие организмы. Мы не исключаем, что она вообще попала на Землю из космоса.

Григорий ТАРАСЕВИЧ